Тарковский: музыкальные цитаты.
Для него оно — иллюстративный материал, с помощью которого он обращается к людям: и к Горчакову, и к свидетелям самосожжения.
В сцене самосожжения он призывает людей «растягивать душу», взяться за руки, примириться между собой, «вернуться к единству, а не оставаться разъединенными, вернуться к истокам и стараться не замутить воду». Доменико продумал свой страшный спектакль: красивая, пафосная речь, мощная, жизнеутверждающая музыка и — живой факел. Но все вышло совсем некрасиво, обнажив ужасную изнанку его веры, которая оказалась самообольщением больной души. После условленного сигнала Доменико поджег себя, но магнитофон не включился. Однако в ту минуту, когда он, объятый пламенем, упал на асфальт и умер в страшных мучениях, музыка истошным воплем прорвалась наружу, диссонируя с чудовищным спектаклем на площади.
Почти в то же время другая трагедия разыгрывалась в Банья-Виньони. Горчаков пытался исполнить заповедь своего «учителя»: пройти с зажженной свечой через бассейн святой Катерины. Только на третий раз ему удалось донести свечу от края и до края бассейна, не дав ей погаснуть. На первом и втором проходе Горчакова музыки нет. Камера внимательно следит за движениями героя. Сначала он идет, словно не воспринимая эту затею всерьез. Он воровато озирается, как бы его не заметили за таким странным занятием, и свеча его тотчас же гаснет. И лишь поняв, как трудно донести зажженную свечу до другого конца бассейна, он целиком концентрируется на своей задаче, почти не оглядывается и смотрит на пламя, бережно прикрывая его полой пальто или ладонью. На третьем проходе, когда Горчаков уже приблизился к краю бассейна и к концу своей жизни, начинается музыка — первая часть заупокойной мессы Верди Requiem aeternam («Вечный покой»).
Горчаков останавливается у лестницы, ведущей наверх, в изнеможении прислоняется к перилам, опускает голову на руки, а через минуту вновь идет. В центре кадра — рука, заслоняющая свечу, и горящая свеча на краю бассейна. В этот самый миг хор поет Lux perpetua luceat eis («И вечный свет да воссияет им»).
Не исключено, что мотив прохода со свечой был позаимствован Тарковским и Тонино Гуэррой из средневековой легенды о рыцаре Раньеро ди Раньери, который отправился в крестовый поход на Святую Землю и, по обету, принес от Гроба Господня огонь на алтарь Мадонны, в свой родной город Флоренцию[6]. Раньеро остался без денег и одежды, терпел холод и зной, насмешки и издевательства, но после всех тягот, перенесенных в пути, вернулся на родину совершенно другим человеком: мудрым, терпеливым, мирным, чутким и отзывчивым.
Горчаков на протяжении всего фильма находится в состоянии депрессии, то есть уныния, с христианской точки зрения — тяжкого греха. Он не знает, где искать избавление. В надежде найти его он обращается не к надменным и сытым учителям жизни, а совершенно по-русски, по-православному к «безумному мира сего», к юродивому, но тот на поверку оказывается «слепым вождем слепых». Горчаков донес свечу в надежде на очищение, но ритуал без веры, стоящей за ним, бессилен и не спасает. Он ходит около храма, вокруг храма, так и не зайдя внутрь. Символично, что он так и не вошел в церковь «Беременной Марии», ради чего проехал через всю Италию.
Для сцены в бассейне (проход со свечой и смерть героя) Тарковский выбрал именно «Реквием» Верди, который, по свидетельству современников, был антиклерикалом. Утверждали, что он был материалистом, не верил ни в Бога, ни в бессмертие души и, как многие неверующие люди, очень боялся смерти. «Реквием» написан в 1873 году, когда Верди отметил свое шестидесятилетие и похоронил лучшего друга и духовного учителя писателя Алессандро Мандзони.
Подбор музыкальных цитат в «Жертвоприношении» так же, как и в предыдущих работах Тарковского, не случаен и подчинен смысловому единству фильма. И даже только на примере такого подбора лишний раз убеждаешься в том, с какой тщательностью режиссер работал над своими картинами, как продумывал каждую деталь. Поистине, в его фильмах нет ничего неосмысленного, чужеродного — и музыка не исключение. Музыкальные цитаты у Тарковского — это не просто звуковой фон, лирический или драматический, создающий определенное настроение, выражающий состояние героев. Это определенным образом выстроенный содержательный пласт, который в сочетании с видеорядом и поэтическими цитатами пробуждает в сознании (и подсознании) зрителя цепь глубоких культурных ассоциаций, тем самым серьезно обогащая главное послание картины, делая ее объемной.
Примечания^
[1]В «Андрее Рублеве» музыкальные цитаты отсутствуют. Даже церковные песнопения, которые звучат в новелле «Набег» (захват Успенского собора во Владимире), написаны В. Овчинниковым, то есть представляют собой стилизацию.
В хоровой теме молебна об избавлении явно прослеживается влияние более поздней традиции церковного пения, характерной скорее для русской духовной музыки конца ХIХ — начала ХХ века. И использование этой музыки в данном эпизоде
имеет прямую сюжетную мотивировку. Музыкальные цитаты в «Сталкере» встречаются лишь дважды, и характер их использования весьма специфичен: это практически звуковые помехи, обрывки музыки, символизирующие осколки безвозвратно
утраченной духовной культуры человечества.
[2]См.: З о р к а я Н. Начало. — В сб. «Мир и фильмы Андрея Тарковского». М., 1991, с. 30.
[3]См.: З о р к а я Н. Андрей Тарковский — «русский европеец». — В сб. «А.А.Тарковский в контексте мирового кинематографа». М., 2003, с. 24.
[4]Т а р к о в с к а я М. Осколки зеркала. М., 2006, с. 72.
[5]К о н о н е н к о Н. Звучащий мир, или Звуковые притчи А. Тарковского. — В сб. «Архетип детства-II». Иваново, 2004, с 152-153.
[6]См. авторскую обработку этой легенды в кн.: Л а г е р л ё ф С. Легенды о Христе. М., 2004.
Публикация по материалам сайта , №4 2007 год.
