Андрей Тарковский. Cценарий «Гофманиана»
— Не хочешь ли ты узнать, что это и куда оно отправилось?
Я не хотел, но боялся оказаться трусом в глазах деда и, заменив башмаки ночными туфлями, вышел в коридор. Я долго блуждал по темным залам и пустым коридорам, но так никого и не встретил.
Когда я вернулся, дед сказал:
— Ты не знаешь, где его можно встретить. Схожу-ка я сам.
— А ты знаешь? — удивленно спросил я.
Дед улыбнулся, взял со стола свечу и ушел.
Пришел он не скоро. За время его отсутствия, я успел сварить пунш в камине, достав из запасов деда все необходимое.
— Ну, внучек, ты провидец! Ты угадал мои мысли, — сказал дед и, налив себе горячий напиток, поджег его.
Голубой свет наполнил комнату.
— Ты видел? — спросил я, после длительной паузы.
— Что? — прикинулся непонимающим дед.
— Ну... Это...
— Да, кое-что я видел. Вернее, кое-кого...
На следующее утро между моим дедом и Даниелем состоялся следующий разговор, свидетелем которого я случайно оказался:
— Послушай, дружище Даниель, тебе не кажется, что, зная о пожаре, опустошившем башню, наш бедный барон никогда бы не захотел войти в дверь, которая никуда не ведет? Или ведет прямехонько на небо.
— Скорее в преисподнюю, — буркнул Даниель, зевая самым неучтивым образом.
— Тебя клонит ко сну, старина, — ты, наверное, дурно спал ночью?
— Право, не знаю, — сухо ответил старик.
Он с трудом поднялся со скамейки, стоящей под деревом, неподалеку от въезда в замок.
— Пойду распорядиться, чтобы накрывали обед, — и он снова зевнул.
— Слушай, внучек, пошел бы ты немного прогуляться перед обедом, а мы, старики, поболтаем здесь немного покамест...
Дед мой явно что-то замышлял. Во всяком случае, он знал больше меня.
Я оставил стариков вдвоем и отправился кругом замка. Когда, обойдя его вокруг, я снова, только уже с другой стороны, возвращался к воротам, я застал там новых действующих лиц этой истории.
Во дворе, около ворот, стояла карета, запряженная взмыленной четверкой вороных коней. Дверцы уже были открыты, и кучер, спустившись с козел и откинув подножку, помогал вылезти из кареты молодому человеку в медвежьей шубе, который в свою очередь подал руку и помог выйти на снег очаровательной молодой женщине, одетой в русские соболя.
Со всех сторон сбегалась прислуга.
Появился и мой дед, который подошел к карете и представился.
— Это я имел честь известить вас о несчастьи, — сказал он приехавшим, — я душеприказчик и стряпчий покойного. Как видно, мне придется заниматься делами его наследников.
Это были новые хозяева Росситтена. Старшин сын барона Родериха, которого звали Губерт, и его жена Серафина.
Я в свою очередь раскланялся и постарался сделать это как можно изящнее.
Дед ухмыльнулся и произнес:
— Это мой внук. Эрнст, мой друг и верный помощник в делах. Секретарь.
Рука Серафины, вынутая из муфты, была нежная и теплая.
Тело покойного лежало на высоком столе в рыцарской зале, той самой, из которой раньше был вход на лестницу, ведущую в башню. Сейчас же на месте этой двери белела новая кладка. Это Даниель распорядился заделать дверной проем. Большое зеркало все так же висело в простенке между окнами...
Молодая пара — новые хозяева Росситтена, мой дед, Даниель и я стояли вокруг гроба, готовые исполнить свой последний долг.
Барон был одет (как он и завещал своим наследникам) в черный камзол с серебряными пуговицами и белоснежными кружевными манжетами.
Я взглянул в зеркало, но ничего необычного в нем не заметил. На секунду, правда, мне показалось, что у покойного, отраженного в зеркале, открыты глаза. Но я приписал это сумеркам, и попорченной сыростью амальгаме.
Во время ужина за столом царила гнетущая атмосфера. Госпожа Серафина, сославшись на головную боль, вышла из-за стола первой. Молодой барон тут же отправился вместе с ней, не желая оставлять ее одну в столь меланхолическом настроении.
Когда мы с дедом остались одни, он спросил появившегося в дверях Даниеля в белых перчатках:
— Ну что же, старина, может быть, все-таки ты расскажешь мне, как это случилось?
Даниель сумрачно посмотрел на моего деда и сказал глухо:
— Я не понимаю, за что вы преследуете меня, ваша честь. (Он уже знал, что дед мой не просто стряпчий, а судья, который благодаря старому знакомству с покойным бароном занимался не только его судебными делами, но и делами, касающимися завещания и наследства.)
— Вы хотите, чтобы я рассказал вам то, чего я не знаю или чего не было. Что вы предпочитаете в качестве десерта: фрукты, сыр, мороженое с ликером? Кофе?
Лицо его было словно измято, а в глазах стоял страх.
— Сыр, — кратко сказал дед и вздохнул.
Когда Даниель, поклонившись, вышел, дед добавил:
— Нельзя оставлять здесь эту прелестную пару.
— Неужели вы думаете...
— Послушай, внучек, ты, кажется, мне рассказывал дикую историю о том, как покойник ударил своего дворецкого. И еще — мне кажется, что ты что-то скрываешь от меня.
Я промолчал, вышел из-за стола и сел за клавесин. Музыка немного успокоила мои нервы. Дед расчувствовался.
